Отношения прав и обязанностей — одно из белых пятен на карте современной социальной психологии. Между тем правоотношения, можно сказать, те ветки, на которых сидят в обществе его граждане. За примерами далеко ходить не надо. В наших домах горит свет, а это значит, каждый день сотни тысяч людей принимают на себя обязанности обеспечивать бесперебойное функционирование энергосистемы, чтобы предоставить нам право пользоваться электроэнергией. Поезда и самолеты тоже не сами летают, знаете ли. Принятые на себя кем-то обязанности приводят их в движение.

Права — это отношения, как, впрочем, и обязанности

Разгрузка вагонов и пение под гитару не является ни для кого обязанностью. До тех пор пока не взято обязательство перед кем-то это делать. Вне отношений нет ни прав, ни обязанностей. Какие права и обязанности были у Робинзона на необитаемом острове? Никаких. Сплошная свобода воли вплоть до появления Пятницы. Я думаю, правовое сознание общества сможет подняться на новый уровень только тогда, когда навык сознательного установления прав и обязанностей станет для нас привычкой и обыденным делом. Пока же людей, владеющих этим навыком, приходится искать и искать. Это вам каждый тертый рекрутер скажет.

Оттого во внутренней жизни любой компании хроническое рассогласование между правами и обязанностями, записанными в должностных инструкциях, и реальными правоотношениями людей. В этой ситуации тот, кто живет по писаному, всегда оказывается в проигрыше. Вот, например, приходят на работу такие молодые и шустрые менеджеры по персоналу, строчат положения, в которых расписывают, что все руководители должны отправлять им отчеты о принятых на работу сотрудниках. Никто им ничего не отправляет.

Через некоторое время до многих менеджеров по персоналу начинает доходить, что между их представлениями о собственных правах, тем, что записано в документах, и фактическими отношениями могут быть нестыковки. Потом некоторым удается заметить, как эти нестыковки осложняют жизнь людям. Совсем отчаянные смельчаки берутся за дело их устранения, то есть за налаживание реальных рабочих отношений прав и обязанностей.

Я не иронизирую, потому что работа эта чрезвычайно сложна, требует компетентности и личного мужества. Важно понимать, что подобная профессиональная работа существенно отличается от решения каждым сотрудником задачи урегулирования своих личных отношений прав и обязанностей. О ней наша история.

Чем больше обязанностей, тем больше… обязанностей Кира работает ведущим маркетологом в компании, средней как по успехам на рынке, так и по численности. Когда вижусь с ней последнее время, замечаю, какая она усталая и озабоченная. — Какая? — подхватываю я, уже чувствуя провокацию в том, с каким надрывом и вызовом она это говорит. — Мечтаю, чтобы меня выгнали с работы! — выпаливает Кира. — Странная мечта. В кризис, когда народ толпами отправляют на улицу. Маркетологов в том числе, — удивляюсь я. — У нас тоже большие сокращения. Отдел маркетинга слили с рекламным, из него оставили одну сотрудницу. Всю их работу теперь делаем мы с ней вдвоем. Рекламы сейчас меньше, зато больше придумывать приходится. Своей работы у меня тоже прибавилось. Очень сложную аналитику сейчас делаю. — Еще бы, ты же умница, — киваю я. — Мой шеф тоже так говорит и постоянно подкидывает новые задачки, — вздыхает Кира. — А зарплата? — Куда там. У компании прибыль на нуле. Спасибо, что не сокращают. — Не пойму. «Спасибо, что не сокращают», или «мечтаю, чтобы уволили?» — начинаю прояснять ситуацию. Кира задумывается. — Меня наконец заметил шеф. Я ведь уже три года вкалываю у него, а он меня в упор не видел. Как будто я машина для выдачи аналитических отчетов, зато теперь советуется, улыбается мне, — говоря это, она оживляется, распрямляет спину, но быстро сникает. — Но я так устала, что уже радоваться нет сил. Ни на что их нет. Отзывчивая Кира изнывает под бременем ответственности. Однако ни ее коллеге, ни руководителю, похоже, до этого нет дела. Что же делать человеку, попавшему в подобную ситуацию? Ясно что. Спасаться. Сложность в том, что для этого нужны силы, а их как раз и нет. То есть они есть, но в связанном состоянии, поставлены на службу исполнения принятых на себя многочисленных обязательств. Кире бы сейчас посмотреть, а какие из них можно снять с себя, не доводя дело до экстремальной развязки вроде внезапного увольнения «в никуда». Беда в том, что у нее нет права на сокращение объема своих обязательств. Ведь тем самым она лишит коллегу и шефа части прав, которые несколько опрометчиво им предоставила. Решиться на это Кире трудно, потому что она больше всего на свете боится повести себя как «необязательный человек». Мне приходится пойти на маленькую провокацию. — Да, бросить их сейчас было бы хорошей подставой. Может, тогда заметят, что нельзя так ездить на человеке. Кира мгновенно оживляется: — Нет, бросить их я не могу — это будет свинством, но и обсуждать с менеджером по рекламе каждый порученный ей проект тоже больше не собираюсь. Потом Кира придумала, как корректно изменить заведенную в последнее время шефом практику невзначай начинать серьезные разговоры в тот момент, когда она начинает собирать свои вещи, чтобы идти домой. Разговоры выливаются в производственные совещания часа на два. Кира вспомнила, что первый раз разговор был действительно случайным. И тогда еще не было у шефа права одним намеком задерживать ее на работе по вечерам на неопределенно долгий срок, но потом оно появилось. Возникло, так сказать, на основе прецедента. — А ведь снять с себя эту нечаянно взятую обязанность можно тем же путем, каким она была получена. Создав новый прецедент. Я скажу, что у меня встреча назначена и мне надо бежать, едва он только разговор затеет, — радостно улыбается Кира. Наконец-то девушка поняла, что принимать на себе автоматически все обязанности, которые кем-то предлагаются, не обязательно и она имеет право отказаться или провести переговоры об их границах. Теперь дело за тем, чтобы не упускать из внимания заботиться о своих правах и границе обязанностей в ежедневной жизни на работе. Ведь граница эта живая и воспроизводится вновь и вновь в каждый день в каждом новом взаимодействии.

Прав много не бывает?

Тем, у кого слишком мало прав и слишком много обязанностей, живется плохо. Это очевидно. В каком направлении двигаться, чтобы им помочь, тоже ясно. Хотя, конечно, бывает порой не так просто, как с Кирой. Что плохого в избытке предоставленной кем-то свободы действий, признаваемой обычаем свободы? Вроде ничего. Если не видеть, что права — это всегда только одна сторона правоотношений, а второй стороной являются чьи-то обязанности, то найти вразумительный ответ на этот вопрос невозможно.

Когда забирающий себе слишком много прав человек груб и несимпатичен, то окружающие быстро замечают, что у него с правами «перебор». А вот если он мил, обаятелен, харизматичен — то нескоро. Ему всегда находятся оправдания.

Почему из троих офис-менеджеров с совершенно одинаковыми должностными обязанностями одна ставит себя выше других, регулярно «отжимая» подруг уступать лучший график работы, время отпуска или самый удобный стул? Потому что она из всех троих самая красивая, обаятельная и раскованная. Ага, а еще безответственная и нечуткая к другим людям.

Умение отстаивать свои права — это половина навыка строить эффективные правоотношения, а умение быть обязательным — другая. Кирин шеф, не замечая ее перегруженности, рисковал потерять ценного сотрудника и надежного человека. А Кира, позволяя себя перегружать, рисковала своим собственным здоровьем и финансовым благополучием. Кира рискует собой, а шеф — другим человеком. Риски у Киры и ее шефа разные, противоположные даже. Современная мораль и управленческая культура предоставляют на выбор два альтернативных взгляда на них. Первый — праведный гнев в адрес эгоистичного шефа. Второй — презрение к сотруднице, неэффективной в решении задачи личного позиционирования. Можно попробовать избрать третий — «бифокальный». Он позволяет увидеть, что несбалансированные правоотношения — дело рук обеих сторон.

А восстановить баланс может любая из них, но без участия другой стороны успеха не достичь. При этом ясно, партнеры должны действовать с учетом своих интересов. В нашем примере Кире придется повышать напористость в отношениях, а ее шефу, наоборот, потребуется придерживать свое «я» и научиться предоставлять права другим.

Тренажер для менеджеров

Правильные взаимоотношения можно сравнить с двумя концами качелей, которые устроены по принципу доски, лежащей на опоре центром тяжести. Жаль, что в последние годы таких качелей не видно на детских площадках.

Чтобы качаться на них, нужно обязательно два человека. Положения максимального могущества и зависимости от партнера поочередно сменяют друг друга. Находящийся внизу человек отталкивается от земли ногами и поднимается ввысь. Теперь он наверху, но лишен возможности влиять на ситуацию. А тот, кто внизу, может опустить напарника резким рывком, а может и бережно. Он может подвесить товарища наверху и начать дразниться, говоря, что не опустит его на землю. Что ж. Потом придет его черед оказаться наверху. И у кого тут максимум полномочий, а у кого — ответственности? У того, кто наверху, или у того, кто внизу?

Надо бы эти качели внедрить в практику обучения менеджеров. В качестве тренажера для кинестетической отработки навыка построения реальных отношений прав и обязанностей. Я так ясно вижу картинку светлого будущего: где-нибудь в академии управления в специальном классе стоят ряды разноцветных качелей, а на них — менеджеры. Качаются, заботливо поднимая и опуская друг друга, от прав к обязанностям, вверх — вниз, от прав к обязанностям.

Алена Алехина