Маркетологи, социологи, антропологи всего мира, во главе с двумя предприимчивыми профессорами Стокгольмской школы экономики, уже который год приветствуют рождение нового глобального рынка труда и нового типа взаимоотношений между работником и работодателем.

Человеческий мозг — основное средство производства нового тысячелетия — признан удивительным, непостижимым механизмом. Но остается простой вопрос: кто же им владеет? Ни акционеры, ни кредиторы, ни какие-либо другие организации не могут владеть человеческим мозгом. Джордж Сорос может дестабилизировать государственную валюту или рынок ценных бумаг целой страны, но у него нет контроля над вашим мозгом. Правительство может направить на вас летящую на полной скорости пропагандистскую машину, но ваша голова останется при вас.

И поэтому специалисты всего мира — разработчики нового программного обеспечения во Франкфурте, судостроители на верфях в Ставангере, креативщики в китайских рекламных агентствах, и-тэ-эровцы в Сиднее, фабричные рабочие в Лос-Анджелесе, продавцы опционов в Сингапуре, менеджеры по продажам в Москве — свободны выбирать работодателя и диктовать ему свои условия. Просто потому, что каждый из них носит в своей голове 1,3 кг уникальных, неповторимых производственных мощностей. Специалист больше не раб компании — он работает только для себя, учится, приобретает новый опыт, делает карьеру и резюме, перепрыгивая из одной компании в другую.

Идиллия, да и только

Разумеется, стокгольмские профессора, как и все талантливые теоретики, немного идеалисты. В том, что касается их самих идея бизнеса в стиле фанк сработала на все сто — они известны, богаты, их книги переводятся на десятки мировых языков, а получить их в качестве лекторов мечтает любой престижный коммерческий университет.

Но живем-то мы не на облаке

Что мы получим, если попробуем оценить эту идею освобожденного и потому исключительно эффективного, креативного и интелллектуального труда применительно к современности?

Алексей, руководитель рекламной службы в издательстве, 24 года

Недавно наше издательство сменило собственника, произошли существенные кадровые перестановки. Словом, планировать работу отдела, нанимать менеджеров по продажам, выполнять план и т.д. было поручено мне. Если честно, я еще не имел опыта работы в качестве начальника рекламного отдела. Три года я работал менеджером по продажам в другом издательстве и работал весьма успешно. Здесь, на новом месте мне дали возможность проявиться в качестве руководителя. Какой солдат не хочет стать генералом?

Честно говоря, сначала все получалось совсем не так, как я предполагал. Наверное, я ошибся, когда автоматически перенес структуру отдела, в котором я работал на прежнем месте с единственным изменением — начальником теперь был я — в новый офис. Мне казалось, что я сумею руководить отделом не хуже, чем мой прежний босс, но проблемы начались уже когда я занялся формированием отдела. Условия труда менеджеров — стабильная часть оклада, проценты, план — были обозначены средние по рынку. Но из нескольких десятков соискателей я с трудом отобрал пятерых менеджеров, которыми, если честно до конца не доволен. Остальные претенденты меня подчас просто шокировали. Звонит девушка 19 лет от роду, студентка какого-то непрестижного платного ВУЗа и сразу заявляет такие требования:
— Ну, оклад не меньше 1000 EUR, о процентах мы при встрече поговорим, еще мне нужна будет машина, свой курьер и гибкий график — я ведь учусь. При этом основное орудие труда менеджера по продажам рекламных площадей — устный русский у нее в ужасающем состоянии. Это я сейчас ее монолог приукрасил. Опыта практически никакого, знаний — тоже. А главное — вместо желания учиться, работать, получать навыки, понемногу входить в профессию — одни лишь амбиции. И это еще не худший претендент. А те, которые уже работают немногим лучше.

Наверное, мне стоит пойти к руководству и отказаться от должности. Работая простым менеджером, я смогу принести больше денег издательству, да и сам, пожалуй, больше заработаю.

Ольга, креативный директор 37 лет

В новой истории рынка труда есть несколько профессий, которые как магнитом притягивают разного рода проходимцев, неучей и бездельников. Наверное, что-то похожее происходит на вступительных экзаменах на актерские и писательские факультеты творческих ВУЗов. Словом, нашей компании понадобилось нанять трех-четырех копирайтеров. На проекты и для текущей работы.

Я привлекла к поиску сотрудников кадровое агентство и сама начала активно прочесывать базы резюме на тематических сайтах, где обычно тусуются «творческие сотрудники». Результаты двухмесячной работы по поиску персонала меня просто удивили. Кадровое агентство, понятное дело, пользуясь их же терминологией стремилось как можно быстрее «закрыть вакансию» и направляло ко мне всякого, кто брал на себя смелость назваться копирайтером. Как оказалось, даже очень тщательно составленные требования к соискателю не стали защитой от совершенно случайных людей, первые же минуты общения с которыми повергали меня в болезненное уныние. И, что самое удивительное, у многих из них был впечатляющий послужной список и еще более впечатляющий список крупных, транснациональных компаний, с которыми они работали. Наверное, это меня поражало больше всего. Согласитесь, трудно представить себе осла, играющего на скрипке, даже если у него есть консерваторский диплом.

Мои собственные поиски человека были ничуть не более успешными. Мне попались несколько довольно профессиональных специалистов, которые готовы были оставить свое настоящее место работы ради повышения оклада на 20–30%. Я не ханжа — в этом нет ничего противоестественного. Но их собственное ханжество и попытка замаскировать простую человеческую меркантильность высокими словами о творческом поиске, возможности реализовать потенциал, личной симпатии ко мне и моим работам исключили их из списка потенциальных кандидатов быстрее, чем они могли бы себе помыслить.

Но главная проблема всех соискателей заключалась в том, что никто из них не хотел, не умел (может быть, боялся) свободно и спокойно говорить, высказывать свои суждения, делиться наблюдениями. Каждый их них был готов скопировать известный слоган или, пристально глядя в глаза начальства, искать там ответ на все извечные творческие вопросы. И все хотели денег, праздности, известности и призов на международных фестивалях.

Однако, природа знания и опыта не изменилась

Монах доминиканец, ученый и еретик Джордано Бруно, начал свой интеллектуальный поход с разработки собственной мнемонической системы, позволившей ему запоминать наизусть огромное количество текстов. В Средневековье вообще все заучивалось наизусть — в этом и был смысл учености. Чуть позже — во времена Возрождения подмастерья десять лет грунтовали холсты и смешивали краски, прежде чем начать писать картины. Ученик лекаря в конфуцианском Китае до седой бороды сносил побои учителя, нищету и аскетическое существование, подмастерье бочара у Гофмана работает на своего мастера больше десяти лет и продолжает открывать для себя новые грани мастерства.

Конечно, с тех пор многое изменилось, но разница между поверхностными знаниями из интернета и действительными, совершенными знаниями и навыками, приобретаемыми только продолжительной практикой и наблюдением осталась.

Компании могут открывать корпоративные университеты, менеджеры-карьеристы могут получать по одному новому диплому ежегодно, однако разница между профессионалом и дилетантом останется прежней, и любой мудрый работодатель ее увидит.

По материалам «Личные деньги»