Привычными персонажами московских дворов стали азиаты в фирменных оранжевых жилетах, метущие улицы или таскающие «мусоровозы» — тележки с коробкой из-под телевизора. Их подруги в это время моют подъезды и разгребают мусоропроводы. Жизнь в норах, рэкет, болезни… Но при этом мигранты — многомиллионный бизнес.

В Москве, например, никого уже не удивляют сообщения дачников на форумах, сдающих и берущих в аренду «таджиков». Так теперь называют всех мигрантов из Центральной Азии, не разбираясь в национальных различиях.

— Недавно я купил в Химках коттедж, и прежний хозяин оставил мне своего рабочего-таджика, — рассказал владелец PR-компании Николай Ульянов. — Я сначала обалдел, но таджик даже не заметил перемен: живет в своем вагончике, работает на участке и в доме. Его даже просить ни о чем не надо, сам все делает. Мы его кормим, иногда денег даем. Дома-то у него вообще нищета такая… Позже я узнал, что на самом деле он узбек.

Узбеку еще повезло. Обычно мигранты живут с семьями и детьми в подвалах. Они готовы терпеть страх и унижение, потому что жизнь на их родине зачастую еще хуже.

Хочешь жить — живи в подвале

Техник одного из московских РЭУ согласилась показать мне теневую жизнь современных московских дворников. В первую очередь я хотел проверить легенду о том, что мигранты живут в подвалах и чуть ли не в норах.

— Это не легенда, это правда. Под Москвой находится целый нелегальный город, — согласилась со мной Елена. — Дворники-мигранты должны жить в бесплатных общежитиях, которые специально для них есть в каждом районе города, но обычно их места сдают за деньги коммерсантам. А дворникам сразу говорят: хочешь работать — живи в подвале. В лучшем случае им дадут одну квартиру на всех. Я знаю адреса, где в двухкомнатные квартиры селят по 25 человек.

— Повод такой: у тебя дома ремонт, и ты ищешь ночлежку для своих рабочих, — инструктирует меня Елена.

Она дергает неприметную железную дверь в торце дома, и мы спускаемся вниз. Когда глаза привыкают к темноте, я вижу в подвале настоящее поселение. Все свободное место заставлено кусками фанеры, шифера и досками, которые делят подвал на что-то вроде жилых комнат. Вход в некоторые из них прикрыт тряпками, у других, побогаче, есть даже двери с замками. Стучимся в одну из них. На стук выходит молодой парень славянской внешности.

— Игорь здесь единственный россиянин, остальные — узбеки и таджики, — представляет дворника Елена.

Внутри его лачуга разделена картоном еще на две комнаты. Есть старый телевизор, холодильник и даже микроволновка. Продукты и посуда лежат около грязной обуви. Дышать нечем, воздух раскален от труб с горячей водой.

— Не боишься, если прорвет? — киваю я на трубы.
— Я здесь уже четыре года, но пока бог миловал.
— Игорек, надо вот рабочих пристроить. Есть места? — просит Елена.
— Цены как у всех: со своих дворников РЭУ берет по 500 рублей в месяц, с соседских по 2 тысячи. Места есть, но чужих не поселят.
— А где вы тут моетесь? — разглядываю я подвал.
— Вон там, — Игорь машет рукой в угол. — Сами врезали в трубу кран.
— А сколько ты получаешь?
— За уборку двух домов около 8 тысяч рублей. Бухгалтер с черной ведомостью приходит прямо в подвал.

Прощаемся с Игорем, идем к его соседке — узбечке с измененным на русский лад именем Нина. В ее каморке поместились только кровать и журнальный столик. На стенах — пластиковые цветы.

— Пробовала держать живые, но они тут умирают, — поясняет Нина.

Большие деньги

— Пока они так живут, на них делают большие деньги, — рассказывает Елена. — За уборку типового участка из нескольких домов город ежемесячно платит РЭУ 1–1,3 млн. рублей. Большая часть этих денег уходит по «белым» ведомостям на зарплату тем, кто официально числится дворником. Это, как правило, родственники начальства или какие-то подставные люди. По документам каждый такой дворник якобы обслуживает один объект — двор, подъезды, мусорные баки или мусорные камеры (в домах с мусоропроводом). По официальной ставке каждый из них за один объект ежемесячно получает 9–15 тысяч рублей. А так как объектов несколько, то каждому дворнику полагается 20–30 тысяч рублей. На самом деле всю эту работу делает один мигрант за 6–8 тысяч. Чтобы убрать за себя и «за того парня», дворник выходит на работу ночью и трудится весь день. Времени на отдых и сон у него практически не остается.

По подсчету техника, благодаря только этим махинациям один РЭУ может ежемесячно приносить своим хозяевам около миллиона рублей чистого дохода. Но зарабатывают и на других фиктивных операциях. Например, по документам нанимают для уборки трактор или промышленных альпинистов.

— Считай: уборка снега с участка размером 5 тысяч кв. метров трактором стоит около 120 тысяч рублей, погрузка снега — еще 9 тысяч рублей. Летом уборка той же территории стоит 60 тысяч рублей, уборка одной крыши промышленным альпинистом — около 5 тысяч, — загибает пальцы Елена. — Но вместо тракторов и альпинистов посылают двух таджиков, которым платят их несчастные копейки. Разницу — себе в карман.

Вскоре мне представилась еще одна возможность изучить жизнь столичных дворников. На этот раз — в рамках официальной проверки, проводимой московским управлением Федеральной миграционной службы (ФМС).

5.30 утра. Микроавтобус с несколькими инспекторами и журналистами стоит в районе улицы Коккинаки: жильцы дома № 8 сообщили, что уже несколько лет у них в подвале живет целая толпа гастарбайтеров. По словам жильцов, ежедневно в 10 часов вечера какая-то женщина запирает людей в подвале, а в 6 часов утра выпускает их на улицу. В это время мы и решили нанести им визит.

6.00. Мужчина в оранжевой жилетке коммунального служащего открывает замок подвала и спускается вниз. Следом бежим и мы. Картина поражает даже изрядно повидавших виды инспекторов. Здесь целый поселок вдоль коридора. С обеих сторон центрального «проспекта» красуются сконструированные из кусков фанеры, картона и тряпок лачуги. Обходим «дома» и будим жильцов. Гремят замки дверей, из комнат с тяжелым кашлем появляются заспанные люди. Здесь царит дружба народов: узбеки, грузины, таджики, казахи, украинцы и пять россиян. Всего 25 человек, в том числе несколько семейных пар. Все они дворники, но никто не знает, на кого именно они работают. Зато все твердо вызубрили, что «общежитие ремонтируют, мы тут временно».

Захожу в «дом» к пожилой супружеской паре.

— Вы откуда?
— Из Узбекистана, — на ломаном русском отвечает Анвар. — У нас семеро детей, кушать им нечего, работы дома никакой нет, вот заняли деньги и поехали в Москву.
— А сколько здесь получаете?
— Два дома убираю, больше 6 тысяч рублей еще не получал.
— Хватает на жизнь?
— Да, хватает. Детям посылаю по 100 долларов в месяц, они могут теперь мешок муки купить.
— А сколько здесь на питание тратите?
— Много. 1700 рублей в месяц.
— А что кушаете?
— Лапшу «Доширак», хлеб, чай.

Наш разговор слушают еще два дворника, после чего один взрывается.

— Скажи мне, журналист, почему у нас есть все законные документы и разрешения, а мы живем здесь как скотина?

Я не успеваю ответить, потому что в подвал вбегает разъяренная женщина и, не обращая внимания на инспекторов ФМС и журналистов, набрасывается на дворников.

— Доигрались! Допрыгались! Я вам сколько раз говорила: сидеть тише воды и запирать дверь на замки!

Это техник местного РЭУ «Жилстройсервис» Галина Колотей, она говорит, что все эти мигранты — ее дворники. На вопрос, почему люди живут в таких условиях, техник лишь пожимает плечами и загадочно улыбается. Как оказалось, ее мучает совсем другой вопрос.

— Ну скажи мне по секрету, как вы узнали о том, что они здесь живут, и кто открыл вам дверь? — допрашивает она меня на улице.
— А почему они вообще здесь живут? И, кстати, сколько получают? — вопросом на вопрос отвечаю я.
— Получают все, что им полагается, но сколько именно, не помню.
— А сколько стоит уборка одного дома?
— Вот этот, например, летом — 15 тысяч рублей в месяц, — показывает техник на соседний дом.
— А как же ваши дворники убирают по два дома, да еще подъезды, мусорные камеры и получают за все 6 тысяч рублей?
— Покажи мне, кто это у нас такой разговорчивый? — взрывается техник Колотей.

Иногородний директор РЭУ за два года прикупил себе уже вторую двухкомнатную квартиру в совсем не дешевом районе «Аэропорт» и хороший джип, — рассказали мне сотрудники этой конторы.

По материалам «Труд»