Американский ученый Эрик Эриксон предложил последовательность стадий, или этапов, жизни человека и связал их с развитием идентичности личности. Ученый выделяет восемь стадий жизненного цикла, на каждой из которых человек делает выбор между двумя альтернативными вариантами решения возрастных и ситуативных задач развития. Характер выбора имеет тенденцию отражаться на всей последующей жизни, ее успешности или неуспешности, и непосредственно влияет на профессиональную деятельность и организационные отношения работника. Автор поясняет, чем характеризуется каждая стадия жизни человека, и предлагает применять эти знания для решения практических задач кадровой работы.

Большое значение для решения практических задач кадровой работы имеет предложенная американским ученым Эриком Эриксоном [1, 2] последовательность стадий, или этапов, жизни человека, которые он связывает с развитием идентичности личности. Ученый выделяет восемь стадий жизненного цикла, на каждой из которых человек делает выбор между двумя альтернативными вариантами решения возрастных и ситуативных задач развития. Характер выбора имеет тенденцию отражаться на всей последующей жизни, ее успешности или неуспешности и непосредственно влияет на профессиональную деятельность сотрудника.

Формирование базового доверия или недоверия

На первой стадии (ориентировочно первый год жизни) у ребенка формируется базовое (базисное) доверие или недоверие к миру. Оно формируется у младенца в его общении со взрослыми и контакте со средой обитания через восприятие звуков, света, тепла, холода, прикосновений и т. п. Э. Эриксон указывает на ключевую роль матери в решении задачи формирования базового доверия к миру. Степень доверия младенца к миру зависит от проявляемой к нему заботы. Ребенок, потребности которого быстро удовлетворяются, который не испытывает недомогания, с которым играют и разговаривают, «чувствует, что мир, в общем, место уютное, а люди — существа отзывчивые и услужливые» [3]. Вместе с тем он пишет, что степень доверия зависит не от абсолютного количества пищи или проявлений любви к малышу, а скорее от качества материнских отношений с ребенком. При этом важно, что родители должны не только управлять поведением ребенка при помощи запрета и разрешения, но и уметь передать ему глубокое убеждение в наличии определенного значения в том, что они делают. Критерием сформированности доверия к миру выступает способность ребенка спокойно переносить исчезновение матери с поля зрения.

Если же ребенок не получает должной теплоты, заботы и любви, то в нем формируется базовое недоверие к миру, следствием которого является боязливость, подозрительность по отношению к миру в целом и к людям в частности. Это недоверие он несет с собой в другие стадии своего развития. Э. Эриксон пишет, что отсутствие базисного доверия может лежать в основе развития психопатологии, в частности шизофрении, у детей. Слабость подобного доверия прослеживается и у взрослых личностей, «для которых уход в шизоидное или депрессивное состояние является привычным» [1].

Наряду с этим, как отмечет американский психолог Дэвид Элкинд [3], вопрос появления или непоявления у ребенка доверия к миру хотя и имеет тенденцию отражаться на всех последующих этапах жизни человека, но не является фатальным. Это обстоятельство и вселяет надежду, и таит угрозу. Например, ребенок, который приходит в школу с чувством настороженности, недоверия, встретив теплоту и заботу со стороны учителя, вполне способен постепенно проникнуться доверием к нему. Это поможет ему преодолеть первоначальную недоверчивость. В то же время ребенок, имеющий базовое доверие к миру, может утратить его на последующих стадиях развития, например, в случае развода родителей, оказывающего травмирующее воздействие на него.

Результаты наблюдений свидетельствуют о том, что отсутствие базового доверия может серьезно отразиться на профессиональной деятельности и организационных отношениях взрослого человека. Не доверяя людям, в профессиональных, деловых отношениях он становится более склонным к манипулированию, что, в свою очередь, препятствует формированию оптимальных отношений с коллегами, партнерами, создает почву для интриг, конфликтов. В своем крайнем проявлении базовое недоверие провоцирует войну со всеми.

Особенно разрушительно для организации отсутствие базового доверия у руководителя. Не доверяя людям, он опускается до уровня мелочного регламентирования и тотального контроля подчиненных. Руководитель в этом случае все более и более утопает в деталях. У него остается все меньше времени на выполнение руководящих функций, более обширных, нежели повседневное рутинное управление. Следствием этого является утрата мотивации самим руководителем. В конце концов, демотивированный руководитель разрушает мотивацию персонала. Более того, погружение руководителя в мелочи и недоверие подчиненным препятствуют эффективному делегированию полномочий, провоцируют появление в организации так называемого вируса ответственности, когда подчиненные все чаще избегают инициативы и ответственности и возлагают ее на руководителя. Такой стиль управления ориентирован на негатив в деятельности персонала. Опираясь только на недостатки, руководитель подкрепляет их, способствует их появлению в будущем.

Обратить внимание. Не способный доверять руководитель принципиально не может сформировать и поддерживать высокий уровень лояльности персонала организации, поскольку в основе лояльности персонала к предприятию лежит доверие к руководству. Не доверяя людям, невозможно сформировать их устойчивое доверие к себе.

Под воздействием недоверия у руководителей со временем формируются патологические (демотивирующие) стили лидерства. Один из таких стилей немецкий бизнес-гуру Клаус Кобьелл [4] называет менеджментом над шампиньонами. Суть этого стиля состоит в том, чтобы держать сотрудников в неведении («темноте»), а затем, когда они вырастут, — «срезать», чтобы они не составляли конкуренции уже давно не развивающемуся руководителю. Другой патологический стиль лидерства, в основе которого лежит недоверие, К. Кобьелл назвал менеджмент по принципу вертолета. Особенностью вертолета, в частности боевого, является то, что он может появляться неожиданно и поднимать много шума и пыли. Основными чертами этого стиля как раз и является внезапное появление руководителя тогда, когда его никто не ждет, и связанный с этим появлением большой шум. К. Кобьелл приводит следующий пример такого стиля: «У меня есть коллеги, которые говорят сотрудникам, что уходят из офиса часа на четыре. Потом через полчасика пробираются в здание через черный ход с нехорошим намерением поискать в супе муху. И, конечно же, находят их в достаточном количестве. И если уж мухи найдены, поднимается много пыли (совсем как от лопастей вертолета). Но когда дело доходит действительно до рекламаций и назревает угроза разбирательства с клиентом, вертолет вновь исчезает: ведь это не боевое орудие, а просто вспышка» [4].

Обратить внимание. Под воздействием патологических стилей управления в организации формируется корпоративная культура, в которой основной акцент переносится на процесс деятельности, а не на результат.

В условиях культуры, сформированной под воздействием патологических стилей управления, появляется множество бездельников, умеющих имитировать деятельность, которых магистр Лондонской школы экономики Дэвид Болховер [5] называет живыми мертвецами.

Как же определить наличие либо отсутствие базового доверия, например, у претендента на вакантную должность? Мы уже знаем, что основное влияние на выбор той или иной альтернативы на первой стадии жизни человека оказывает отношение матери (или человека, ее заменившего) к ребенку. Естественно, расспрашивать человека о событиях его первого года жизни не имеет смысла. Но мы можем поговорить о более позднем детстве, которое легко вспоминается. К тому же многие люди охотно делятся детскими воспоминаниями. В процессе такой беседы можно получить достаточно полную информацию об отношении матери. Наблюдения показывают, что оно имеет тенденцию к стабильности, т. е. полученную информацию можно ретроспективно, с определенными поправками распространить и на первую стадию жизни. Даже отношения взрослого человека с его матерью могут многое рассказать о том, как она относилась к нему на интересующей нас стадии.

Для диагностики наличия базового доверия важна информация о характере взаимоотношений родителей, материальном благополучии семьи, болезнях ребенка. Как отмечалось, базовое доверие может пострадать под воздействием травмирующих обстоятельств и событий на более поздних стадиях жизни (развод родителей, их алкоголизм, отрицательный опыт отношений в школе и т. п.). Соответствующие факты детской биографии дают основания для создания объективной картины.

Вместе с тем в профессиональном контексте базовое недоверие нельзя рассматривать как однозначно негативное. Существуют профессии, где определенная доля недоверия, вероятно, будет способствовать успеху деятельности. К таким профессиям относятся телохранитель, следователь и др. В тех же случаях, когда базовое недоверие препятствует успеху деятельности сотрудника, оно может быть преодолено в процессе психологической коррекции или иной помощи со стороны профессионала-психолога. Более того, по мнению Э. Эриксона, восстановление базисного доверия является основным элементом терапии многих психических расстройств. «Ибо независимо от того, какие условия послужили возможной причиной психического расстройства, за эксцентричностью и уходом в поведении многих серьезно больных индивидуумов скрывается попытка добиться социальной взаимности, испытывая границы между сознанием и физической реальностью, между словами и социальными значениями» [1].

Формирование прогрессирующей автономности

Вторая стадия (примерно 1,5–4 года) характеризуется прогрессирующей автономностью младенца. Он начинает сначала ползать, а потом ходить. Развивается речь, манипулятивные способности, умение открывать, закрывать, тянуть, толкать, держать, отпускать, бросать. Это позволяет ребенку решить вторую жизненную задачу — обрести самостоятельность (автономию) или неуверенность в себе (стыдливость, склонность к сомнениям, нерешительность).

Малыши наслаждаются и гордятся своими новыми способностями, пишет Д. Элкинд. Они стремятся все делать сами. Если родители предоставляют возможность ребенку делать то, на что он способен, и создают благоприятные условия для этого (демонстрируют доброжелательность, не торопят, не критикуют), то у него вырабатывается ощущение, что он владеет своими мышцами, побуждениями, самим собой и в значительной мере своей средой — у него формируется самостоятельность, самоконтроль. Из чувства самоконтроля, которое Э. Эриксон рассматривает как свободу распоряжаться собой без утраты самоуважения, берет начало прочное чувство доброжелательности взрослого человека, его готовность к действию, чувство гордости за свои достижения, сила воли, которые востребованы любой здоровой корпоративной культурой. А из ощущения утраты свободы распоряжаться собой и ощущения чужого сверхконтроля, на его взгляд, происходит устойчивая склонность к сомнению и стыду.

Если взрослые, как пишет доктор психологических наук А. В. Толстых [6], сверхтребовательны к ребенку, проявляют нетерпение или спешат сделать за него то, что ему под силу сделать самому, у него развивается стыдливость и нерешительность. «Когда ребенка ругают за запачканные штанишки или разбитую чашку, то это также вклад в развитие чувства стыда и неуверенности в себе» [6]. Безусловно, такая неуверенность в себе появляется только при постоянном стремлении оградить ребенка от усилий или постоянной чрезмерной требовательности и строгости.

Внешний контроль на этой стадии, подчеркивает Э. Эриксон, должен быть твердо убеждающим ребенка в собственных силах. Твердость внешней поддержки должна защищать ребенка от «потенциальной анархии его еще не обученного чувства различения, его неспособности удерживать и отпускать с разбором» [1]. Поощряя малыша стоять на своих ногах, окружение должно оберегать его от бессмысленного и случайного опыта переживания стыда и преждевременного сомнения.

Если из этой стадии человек выходит с большой долей неуверенности, то это в дальнейшем неблагоприятно отражается на его самостоятельности. И наоборот, человек, вынесший из данной стадии гораздо больше самостоятельности, чем стыда и нерешительности, оказывается более подготовленным к развитию самостоятельности в дальнейшем. Но и здесь, как отмечает Д. Элкинд, соотношение между самостоятельностью, с одной стороны, и стыдливостью и неуверенностью — с другой, может быть изменено в ту или иную сторону последующими событиями.

Сформировавшаяся на этой стадии самостоятельность или, наоборот, неуверенность в себе играет важную роль в профессиональной деятельности человека. Неуверенный в себе, несамостоятельный человек профессионально не пригоден для должностей, связанных с необходимостью принимать решения (управленческие, финансовые, технологические), особенно в условиях дефицита времени, и нести бремя ответственности за эти решения. Такие люди оказываются уязвимы, податливы к психологическому влиянию, в частности манипулированию со стороны партнеров по деловому общению. Без специальной подготовки они, как правило, бывают не в состоянии отстаивать интересы своего предприятия в переговорах с жестким партнером. В условиях группы проявляют высокую конформность, т. е. склонность изменять свое мнение под воздействием группового мнения.

Выводы о степени сформированности автономии (самостоятельности) человека можно делать также на основе анализа отношения к нему родителей в этот период, впечатлений от взаимодействия с другими взрослыми, воспоминаний о любимых детских играх и т. п. Важную информацию можно получить, наблюдая за процессом принятия решений, характером отстаивания справедливости собственного мнения, решения. Кроме того, в настоящее время существуют различные тестовые методики диагностики уверенности в себе.

Расширение пространства жизнедеятельности

Третья стадия (ориентировочно 4–6 лет) связана с расширением пространства жизнедеятельности ребенка. Он начинает сам ставить перед собой цели, придумывать занятия, фантазировать, проявлять изобретательность. Это возраст игры, восприятия и апробации различных ролей, овладения реальностью экспериментирования. «Ребенок никогда так не склонен учиться быстро и с жадностью, стремительно взрослеть в смысле разделения обязанностей и дел, как на этой стадии своего развития» [1]. Он стремится и способен заниматься коллективными делами, объединяться с другими детьми для придумывания таких дел. В пространстве жизнедеятельности ребенка появляется все больше людей. Уже не только отец и мать, но и другие взрослые становятся предметом идентификации (уподобления, отождествления) ребенком себя со взрослыми.

В результате этих изменений решается альтернатива между инициативой (предприимчивостью) и чувством вины. От того, как в данной стадии родители реагируют на затеи ребенка, во многом зависит, какое из этих качеств перевесит в его характере. Дети, которым предоставлена разумная инициатива в выборе моторной деятельности, которые по своему желанию бегают, играют, катаются на велосипеде, санках, вырабатывают и закрепляют предприимчивость. По мнению Д. Элкинда, ее закрепляет и готовность родителей отвечать на вопросы ребенка (интеллектуальная предприимчивость), не мешать ему фантазировать и затевать игры.

Но Э. Эриксон подчеркивает, что опасность этой стадии заключается в возникновении чувства вины за предполагаемые цели и инициируемые поступки. Если родители и близкие показывают ребенку, что его деятельность вредна и нежелательна, его вопросы назойливы, а игры бестолковы, он начинает чувствовать себя виновным и уносит это чувство вины в дальнейшие стадии жизни.

К сформированной на предыдущем этапе автономии, пишет Э. Эриксон, инициатива добавляет предприимчивость, «планирование и стремление атаковать задачу для того, чтобы быть активным, находиться в движении, тогда как раньше своеволие почти всегда подталкивало ребенка к открытому неповиновению, или, во всяком случае, к вызывавшей протест независимости» [1]. В целом же эта стадия как результат получает не только введение деспотического правления морального чувства, ограничивающего рамки дозволенного, но также задает направление движения к возможному, что позволяет мечты раннего детства связать с целями активной взрослой жизни.

Обратить внимание. Зрелая предприимчивость, инициативность лежат в основе целеустремленности, высокой профессиональной мотивации. Они тесно связаны с креативностью, творчеством, проявляемым в процессе повседневной деятельности. Уверенность в себе и инициативность являются неизменными компонентами лидерства. Отсутствие данных качеств у руководителя порождает проблемы в управлении людьми.

Недостаток уверенности в себе и предприимчивости, являющийся результатом второй и третьей стадий жизни, можно восполнять в процессе обучения и целенаправленного развития личности. Специалистами подготовлен достаточно большой арсенал средств для решения данной задачи: тренинги, пособия для саморазвития и т. п.

Овладение навыками, усвоение знаний

Четвертая стадия (примерно 6–11 лет) связана с овладением ребенком различными навыками, в частности умением учиться, усваивать знания. В этот период у него развивается способность к организованным играм и регламентированным занятиям, умение переносить тяготы дисциплины. Только теперь он учится участвовать в играх, где необходимо, например, соблюдать очередность. У ребенка пробуждается интерес к трудовым навыкам. Он стремится все делать хорошо, проникается духом соревнования. Э. Эриксон пишет, что у ребенка «развивается усердие, трудолюбие, — т. е. он приспосабливается к неорганическим законам орудийного мира. Он способен стать крайне прилежной и абсорбированной единицей продуктивного труда. Довести производственную ситуацию до завершения — вот цель, которая постепенно вытесняет прихоти и желания игры. …Принцип работы… приучает его получать удовольствие от ее завершения благодаря устойчивому вниманию и упорному старанию» [1].

В этот период у ребенка обостряется интерес к тому, как устроены вещи, как их можно приспособить к чему-либо. Овладевая основами знаний, дети начинают идентифицировать себя с представителями отдельных профессий, для них становится важным внешнее одобрение их деятельности. Альтернатива, которая разрешается на этой стадии, состоит в формировании чувства умелости, компетентности или, при негативном протекании этой стадии, чувства неполноценности.

Если детей, пишет Д. Элкинд, поощряют мастерить что угодно, строить шалаши, рукодельничать, когда им разрешают довести начатое дело до конца, хвалят за результаты, у них вырабатывается умелость и способности к техническому творчеству. И наоборот, родители, которые видят в деятельности детей одно баловство, способствуют развитию у них чувства неполноценности.

На этой стадии наряду с семьей в формировании чувства компетентности важную роль начинают играть и другие общественные институты. В частности пребывание ребенка в школе и отношение, которое он там встречает, по мнению Д. Элкинда, оказывает большое влияние на уравновешенность его психики. Например, если из-за особенностей темперамента ребенок медленнее усваивает учебный материал, чем его сверстники, и не в состоянии с ними соревноваться, он может быть травмирован школой. Постоянное отставание в классе несоразмерно развивает у ребенка чувство неполноценности, даже если его усердие поощряется дома. И наоборот: ребенок, например, склонность которого мастерить угасла из-за насмешек дома, может оживиться благодаря поддержке чуткого и опытного учителя. Таким образом, развитие основного параметра данной стадии, т. е. чувства умелости, зависит не только от родителей, но и от отношения других взрослых. Именно на этой стадии, указывает Э. Эриксон, важным становится «более широкое общество», которое предоставляет ребенку возможности для понимания значимых ролей в технологии и экономике.

Наряду с формированием чувства неполноценности, по мнению Э. Эриксона, существует и другая фундаментальная опасность — ограничение самого себя до пределов своего труда.

Обратить внимание. Если человек признает работу единственным критерием ценности, то может легко превратиться в конформиста и бездумного раба техники и ее хозяев.

Излишне подчеркивать, сколь важным является чувство компетентности для любого сотрудника предприятия, компании, особенно для тех, чья деятельность отличается нестандартностью, разнообразием. Но удивительно то, что это чувство, если верить Э. Эриксону, формируется не в период обучения профессии, а на предыдущей стадии. Человек, обладающий чувством умелости, компетентности, убежден, что может все, а чего не умеет — тому научится. Такие люди способны кардинально менять сферы деятельности и, засучив рукава, добиваться успеха на новом поприще.

Диагностика наличия или отсутствия данного личностного свойства обычно не вызывает затруднений. Для этого можно использовать не только биографический метод, но и наблюдение, анализ продуктов деятельности, тестовые задания.

Приобретение чувства идентичности

Пятая стадия (11–20 лет) является ключевой для приобретения чувства идентичности. Негативная альтернатива состоит в смешении (путанице) ролей (спутанной идентичности). Подросток созревает физиологически и психически, и в дополнение к новым ощущениям и желаниям, которые появляются в результате этого созревания, у него развиваются и новые взгляды на вещи, новый подход к жизни. Он может создавать себе мысленный идеал семьи, общества, по сравнению с которым реальные семьи и общества существенно проигрывают. «Подросток — это нетерпеливый идеалист, провозглашающий, что создать идеал на практике не труднее, чем вообразить его в теории» [3].

Подростка прежде всего заботит то, как он выглядит в глазах других в сравнении с его собственным представлением о себе. Перед ним стоит задача объединения всего, что он знает о себе самом, в единое целое. Если молодой человек успешно справляется с этой задачей психосоциальной идентификации, у него появляется ощущение того, кто он есть, где находится и куда идет. В отличие от предыдущих стадий, влияние родителей на ребенка здесь оказывается более косвенным. Д. Элкинд отмечает, что если благодаря родителям подросток уже приобрел доверие, самостоятельность, предприимчивость и умение, его шансы на приобретение чувства идентичности, т. е. на опознание собственной индивидуальности, значительно увеличиваются. Справедливо и обратное для подростка недоверчивого, застенчивого, неуверенного, исполненного чувства вины и сознания своей неполноценности.

Неблагоприятный результат этого периода — спутанная идентичность, которая сопряжена с мучительными сомнениями относительно себя, своего места в группе, в обществе, с неясностью жизненной перспективы. В некоторых случаях молодежь стремится к негативной идентификации, т. е. отождествляет себя с образом, противоположным тому, какой хотели бы видеть родители, окружение. Отчасти в этом кроются причины молодежной преступности, появления различных неформальных движений (хиппи, готы, эмо и т. п.). Молодому человеку «иногда лучше идентифицировать себя с хиппи, с малолетним преступником, даже с наркоманом, чем вообще не обрести своего «Я» [3]. Кроме того, некоторые молодые люди не способны установить свою профессиональную идентичность. Поэтому, «чтобы уберечь себя от распада, они временно сверхидентифицируются (до внешне полной утраты идентичности) с героями клик и компаний» [1]. Сложность поиска идентичности лежит в основе периода влюбленности, не имеющей сексуальной подоплеки. Э. Эриксон пишет, что юношеская любовь — это в значительной степени попытка добиться четкого определения собственной идентичности, проецируя собственный образ на другого и наблюдая его уже отраженным.

Эта стадия включает период так называемого психического моратория. Это понятие введено Э. Эриксоном для обозначения кризисного периода между юностью и взрослостью, в течение которого в личности происходят сложные процессы обретения взрослой идентичности и нового отношения к миру. Психический мораторий может принимать затяжной характер и длиться годами, что особенно характерно для очень одаренных людей. Непреодоленный кризис влечет состояние диффузии идентичности.

Обратить внимание. Трудно переоценить значение психосоциальной идентичности персонала для организации. Сотрудники, обладающие идентичностью, стабильны в профессиональном и организационном отношении. Обычно они имеют четкие жизненные приоритеты и цели, поэтому высоко мотивированы в деятельности.

В психосоциальной идентичности сотрудников важную роль играет осознание (чувство) принадлежности к коллективу конкретной организации, предприятия. На основе данного чувства в условиях оптимальной организационной культуры у таких сотрудников формируется высокий уровень лояльности, следствием которой является преданность организации.

И наоборот, отсутствие идентичности, ее спутанность или диффузия лишают человека перспективы жизни, подталкивают к постоянному поиску, а следовательно и к смене мест работы. Спутанность идентичности разрушает основу профессиональной мотивации, а также этические нормы отношений человека с организацией.

Переход к решению взрослых задач на базе сформировавшейся идентичности

Шестая стадия (21–25 лет) предполагает переход к решению взрослых задач на базе сформировавшейся идентичности. Собственно эта стадия является началом зрелости, молодые люди вступают в брак, появляются дети. Формируется этическое чувство — отличительный признак взрослого человека.

Специфическим для этой стадии является выбор между положительным полюсом близости и отрицательным — одиночества (изоляции, дистанцирования), свойственным людям со спутанной идентичностью и другими, еще более ранними, ошибками в линии развития. Под близостью Э. Эриксон подразумевает не только физическую близость, но и способность заботиться о другом человеке, делиться с ним всем существенным, проявлять нравственную силу, оставаясь верным таким отношениям, даже если они могут потребовать значительных жертв и компромиссов. Это понятие не обязательно связано с сексуальным влечением, а распространяется и на дружбу. Способный к близости человек в целях групповой солидарности готов отказаться от себя.

Успех или провал этой стадии зависит от того, насколько успешно человек прошел предыдущие стадии. Социальные условия могут лишь облегчать или затруднять достижение близости. Если ни в браке, ни в дружбе человек не достигает близости, тогда, по мнению Э. Эриксона, его уделом становится одиночество. Он считает, опасность состоит в том, что интимные, соперничающие и враждебные отношения человек испытывает к одним и тем же людям.

Неспособность к близости, одиночество могут противоречиво отражаться на профессиональной деятельности и организационной жизни сотрудника. С одной стороны, это может провоцировать уход в работу, а с другой — неспособность устанавливать дружеские отношения с коллегами и партнерами и препятствовать достижению успеха в данной работе.

Вырабатывание чувства сопричастности человечеству

Седьмая стадия (25–50/60 лет) занимает наибольшую часть человеческой жизни. На этой стадии человек прочно связывает себя с определенным родом занятий. Его дети становятся подростками. Э. Эриксон замечает: «Зрелый человек нуждается в том, чтобы быть нужным, а зрелость нуждается в стимуляции и одобрении со стороны тех, кого эта зрелая личность произвела на свет и о ком должна заботиться» [1]. Основной параметр этой стадии — генеративность (общечеловечность) — на одном конце шкалы и стагнация (самопоглощенность) — на другом.

Генеративностью (общечеловечностью) Э. Эриксон называет способность человека интересоваться судьбами людей за пределами семейного круга, задумываться над жизнью грядущих поколений, «заинтересованность в устройстве жизни и наставлении нового поколения» [1]. Такой интерес не обязательно связан с наличием собственных детей. Он может существовать у каждого, кто активно заботится о будущем молодежи, общества.

Те же, у кого чувство сопричастности человечеству не выработалось, сосредоточиваются на самих себе. Главной их заботой становится удовлетворение своих потребностей, собственный комфорт, «эти люди начинают баловать себя, как если бы каждый из них был своим собственным и единственным ребенком…» [1].

А. В. Толстых [6] связывает эту стадию с противоречием между способностью человека к развитию и личностным застоем, медленным регрессом личности в процессе обыденной жизни. Такой регресс, безусловно, негативно отражается на эффективности профессиональной деятельности сотрудника. Он отрицает инновации, противостоит организационным изменениям и, в конце концов, безнадежно отстает в технологическом плане. Особенно пагубно на организации отражается подобный регресс лидера.

Наградой же за овладение способностью к саморазвитию является формирование человеческой индивидуальности, неповторимости. Это находит свое отражение и в профессионализме человека.

Ощущение целостности, осмысленности жизни

Восьмая стадия (более 60 лет) завершает жизненный путь. Основной параметр этой стадии заключен между целостностью, с одной стороны, и отчаянием (безнадежностью) — с другой. Ощущение целостности, осмысленности жизни возникает у того, кто, оглядываясь на прожитое, испытывает удовлетворение. Состояние целостности Э. Эриксон раскрывает через такие составляющие, как «принятие своего единственного и неповторимого цикла жизни как чего-то такого, чему суждено было произойти» [1], позитивное отношение к образу жизни и занятиям прошлых лет, готовность защищать достоинство собственного стиля жизни, эмоциональная интеграция, которая благоприятствует соучастию как посредством следования лидерам, так и через принятие ответственности лидерства. Следствием целостности является обретение покоя, уравновешенности.

«Тот же, кому прожитая жизнь представляется цепью упущенных возможностей и досадных промахов, осознает, что начинать все сначала уже поздно и упущенного не вернуть. Такого человека охватывает отчаяние при мысли о том, как могла бы сложиться, но не сложилась его жизнь» [6]. Отсутствие целостности, по мнению Э. Эриксона, выражается в страхе смерти, поскольку единственный и неповторимый жизненный цикл не принимается как завершение жизни.

Подчеркивая связь поколений и значение в ней целостности человека на этой стадии, Э. Эриксон пишет: «Здоровые дети не будут бояться жизни, если окружающие их старики обладают достаточной целостностью, чтобы не бояться смерти» [1].

Обратить внимание. Целостная личность продуктивна в профессиональном плане. В спокойном, размеренном ритме такой человек способен сделать больше, чем другие в режиме аврала. Собственно профессиональная деятельность выступает элементом этой целостности. Аккумулировав в себе богатый профессиональный опыт, подобная личность может быть незаменимым наставником, мастером, передающим новичкам секреты профессионального мастерства.

Стадии жизни человека и основные дилеммы, возникающие на каждой стадии, Э. Эриксон объединил и графически представил в виде эпигенетической карты (приложение). При этом основное приобретение каждого этапа он расположил не лесенкой, как можно было ожидать, а по диагонали. Такое расположение показывает, что каждая дилемма имеет предысторию (пространство ниже диагонали) и определенное дальнейшее развитие после критической для нее стадии. Например, для автономии или неуверенности критической является вторая стадия. Но и на первой стадии можно отслеживать их зародыши. И далее в последующих стадиях приобретенная автономия или ее противоположность — неуверенность будет уникальным для каждого человека образом трансформироваться.

Приложение

Эпигенетическая карта Э. Эриксона, годы

В заключение следует отметить, что сотрудники кадровых подразделений постоянно сталкиваются с необходимостью прогнозировать успешность человека в профессиональной деятельности, его трудолюбие, инициативность, самостоятельность. Большое значение имеет определение пригодности претендентов на руководящие должности. При этом мы часто слышим о возможности использования биографического метода изучения личности. Но какие факты биографии человека имеют диагностическое значение и как можно их интерпретировать? Некоторые ответы на эти вопросы дает рассмотренное представление о стадиях жизни и их роли в формировании личности.

ЛИТЕРАТУРА

1. Эриксон Э. Детство и общество. — Изд. 2-е, перераб. и доп. / Пер. с англ. — СПб.: Ленато, АСТ, Фонд «Университетская книга», 1996.
2. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис: пер. с англ. / Общ. ред. и предисл. А. В. Толстых. — 2-е изд. — М.: Флинта, МПСИ, Прогресс, 2006.
3. Элкинд Д. Эрик Эриксон и восемь стадий человеческой жизни / Эриксон Э. Детство и общество. — Изд. 2-е, перераб. и доп. / Пер. с англ. — СПб.: Ленато, АСТ, Фонд «Университетская книга», 1996.
4. Кобьелл К. Мотивация в стиле ЭКШН. Восторг заразителен / Пер. с нем. — М.: Альпина Паблишер, 2003.
5. Болховер Д. Живые мертвецы / Пер. с англ. — М.: Добрая книга, 2006.
6. Толстых А. В. Неизвестный классик / Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис: пер. с англ. / Общ. ред. и предисл. А. В. Толстых. — 2-е изд. — М.: Флинта, МПСИ, Прогресс, 2006.

Статья предоставлена нашему порталу
редакцией журнала «Справочник кадровика»